Library.Ru {2.5} Литературные имена




Читателям Литературные имена Г. В. Иванов

Георгий Владимирович ИВАНОВ




  Ресурсы интернета

Стихия: классическая русская / советская поэзия. Георгий Владимирович Иванов



Георгий ИВАНОВ. Библиотека поэзии



Люди. Biography and People’s history



Серебряного века силуэт...



Биография и личность Георгия Иванова

Русская Европа
Статьи и книги о жизни Георгия Иванова

Стихия: классическая русская / советская поэзия. Георгий Владимирович Иванов
Из книги: Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е. Евтушенко. Минск-Москва, «Полифакт», 1995.

Энциклопедия «Кругосвет»
«С 1917 Иванов входил в акмеистский „Цех поэтов“, после революции участвовал в деятельности издательства „Всемирная литература“, где входил в возглавляемую Гумилевым французскую секцию. Гибель Гумилева означала для Иванова не только закат поэтической школы, к которой примыкал он сам, но и самое бесспорное свидетельство краха всей русской культуры».

Словопедия


Центр развития русского языка


XPOHOC
Иванов Георгий Владимирович. Биографический указатель.

Журнальный зал
Вадим Крейд «Георгий Иванов в двадцатые годы» («Новый Журнал», 2005, № 238)

Георгий Иванов (из истории русской эмиграции)
Дипломная работа
Из содержания: Георгий Иванов в России. Поэт до 1914 года. Эпоха потрясений. Жизнь и творчество Г. Иванова в довоенный период. Вторая мировая, «холодная война» и позиция Георгия Иванова. Поэт серебряного века, акмеист и антиакмеист, эмигрант и патриот.


Копылова В. 29-30 октября пройдет конференция, посвященная поэту Георгию Иванову // Моск. комсосмолец. – 2008. – 27 октября
«…Я хочу самых простых, самых обыкновенных вещей. Я хочу заплакать, я хочу утешиться. Я хочу со щемящей надеждой посмотреть на небо. Я хочу написать тебе длинное прощальное письмо, оскорбительное, небесное, грязное, самое нежное в мире. Я хочу назвать тебя ангелом, тварью, пожелать тебе счастья и благословить, и еще сказать, что где бы ты ни была, куда бы ни укрылась – моя кровь мириадом непрощающих, никогда не простящих частиц будет виться вокруг тебя. Я хочу забыть, отдохнуть, сесть в поезд, уехать в Россию, пить пиво и есть раков теплым вечером на качающемся поплавке над Невой. Я хочу преодолеть отвратительное чувство оцепенения: у людей нет лиц, у слов нет звука, ни в чем нет смысла. Я хочу разбить его, все равно как. Я хочу просто перевести дыхание, глотнуть воздуху. Но никакого воздуха нет».

Произведения Георгия Иванова

Русская Европа
Стихотворения. Проза. Статьи о литературе.

Стихотворения

Ты не расслышала, а я не повторил.
Был Петербург, апрель, закатный час…
Сиянье, волны, каменные львы…
И ветерок с Невы
Договорил за нас.
Ты улыбалась. Ты не поняла,
Что будет с нами, что нас ждет.
Черемуха в твоих руках цвела…
Вот наша жизнь прошла,
А это не пройдет.

Антология русской поэзии


Файлы Андрея Носкова и Н. Колпия
Портрет без сходства
1
Друг друга отражают зеркала,
Взаимно искажая отраженья.
Я верю не в непобедимость зла,
А только в неизбежность пораженья.
 
Не в музыку, что жизнь мою сожгла,
А в пепел, что остался от сожженья.
 
2
Игра судьбы. Игра добра и зла.
Игра ума. Игра воображенья.
«Друг друга отражают зеркала,
Взаимно искажая отраженья...»
 
Мне говорят — ты выиграл игру!
Но все равно. Я больше не играю.
Допустим, как поэт я не умру,
Зато как человек я умираю.


Стихи.ру


Lib.Ru: Библиотека Максима Мошкова


Проза и статьи

Александр Иванович


«Бродячая собака» (Из «Петербургских воспоминаний»)


Дело Почтамтской улицы


Китайские тени
Литературные портреты Блока, Гумилёва, Мандельштама, Фофанова, Александра Тинякова
«В тюрьму Гумилев взял с собой Евангелие и Гомера. Он был совершенно спокоен при аресте, на допросах и – вряд ли можно сомневаться, что и в минуту казни.
Так же спокойно, как когда стрелял львов, водил улан в атаку, говорил о верности „своему Государю“ в лицо матросам Балтфлота.
За два дня до расстрела он писал жене: „Не беспокойся. Я здоров, пишу стихи и играю в шахматы. Пришли сахару и табаку“».


Книга о последнем царствовании


Невский проспект


О поэзии Н. Гумилёва
«Стать мастером – не формы, как любят у нас выражаться, а подлинным мастером поэзии, человеком, которому подвластны все тайны этого труднейшего из искусств, – Гумилев стремится с первых строк своего полудетского „Пути конквистадоров“, и „Огненный столп“ красноречивое доказательство того, как много уже было достигнуто поэтом и какие широкие возможности перед ним открывались».

Петербургские зимы
«Говорят, тонущий в последнюю минуту забывает страх, перестает задыхаться. Ему вдруг становится легко, свободно, блаженно. И, теряя сознание, он идет на дно, улыбаясь.
К 1920-му году Петербург тонул уже почти блаженно.
Голода боялись, пока он не установился „всерьез и надолго“. Тогда его перестали замечать. Перестали замечать и расстрелы».


Распад атома
«В сущности, я счастливый человек. То есть человек, расположенный быть счастливым. Это встречается не так часто. Я хочу самых простых, самых обыкновенных вещей. Я хочу порядка. Не моя вина, что порядок разрушен. Я хочу душевного покоя. Но душа, как взбаламученное помойное ведро – хвост селедки, дохлая крыса, обгрызки, окурки, то ныряя в мутную глубину, то показываясь на поверхность, несутся вперегонки. Я хочу чистого воздуха. Сладковатый тлен – дыхание мирового уродства – преследует меня, как страх».

«Стихи о России» Александра Блока


Творчество и ремесло
О творчестве Брюсова и Блока.

Человек в рединготе


Чернозёмные голоса
Об истоках творчества Клюева, Клычкова, Есенина.

Девять писем к Роману Гулю
Из журнала: «Звезда», 1999, № 3

Статьи о творчестве Георгия Иванова

Гуль Р.Б. Георгий Иванов
«Но именно тут открываются у Георгия Иванова новые звуки новой музыки. И именно в этот момент он, наконец, дает русской поэзии свою музыку. И если слово, как звук, в ущерб его цвету, его окрашенности, преимущественно владеет новой поэзией Георгия Иванова, то все ж иногда – пусть редко – слепящая живописность прорезает эту поэзию, напоминая лучшие полотна французских „fauves“».

Арьев А. Выше пониманья
«В стихах Георгия Иванова есть ощущение неповторимости жизни, но и впрямь нет ощущения ее новизны. Они начисто лишены положительных примет цивилизованного существования, тем более - примет технического и социального прогресса. А когда не лишены, написаны „профессионалом“ на злобную радость дня – плачевно аляповаты. Дитя культуры, с цивилизацией Георгий Иванов не в ладах. Рознь и единение масс – не ивановская тема. Поэт жил „с ясным сознанием, что никого спасти и ничем утешить нельзя“, как написано в „Распаде атома“, произведении, являющемся, по выражению Ирины Одоевцевой, „ключом ко всем его стихам“». (Из журнала: Звезда, 2004, №11)

Латышев М. Вернуться в Россию...
«Даже трагический излом в истории России – 1917 год, – даже братоубийственная усобица гражданской войны не привнесли ничего во внешнюю биографию Георгия Иванова. Хотя внутренняя биография поэта стала меняться, постепенно превращая его из веселого „Жоржика“ в серьезного Георгия.
Итогом прежней жизни поэта и началом жизни новой оказалась книга „Сады“, вышедшая в Петрограде в 1922 году незадолго до отъезда Георгия Иванова в эмиграцию.
А следующая его книга...
До следующей книги – „Розы“ – должно было пройти долгих 9 лет. Она вышла в 1931 году, произведя своеобразный фурор в эмигрантcкой литературе, оказавшись почти фетишем для одних и красной тряпкой, раздражающей быков, – для других, то есть, явлением.
Таковым впоследствии были и остальные публикации стихов Георгия Иванова».


Евгений Витковский. Против энтропии
«С середины двадцатых годов и до „Распада атома“ Иванов все же еще хоть немного, но акмеист, розы для него еще цветут, и соловьи тоже поют, но с каждым годом все горше отчаяние, все выше отметки, оставляемые паводком боли (отнюдь не только ностальгической) в душе поэта. В конце этого периода рождается „Распад атома“, сплав стихов и прозы, грубого даже для нынешнего слуха эпатажа и нежной любовной лирики, – но в каком-то смысле и „театр для себя“: Георгий Иванов создает героя, для которого искусство уже невозможно, а возможно разве что самоубийство (как герой „Записок сумасшедшего“ не Гоголь, так и герой „Распада атома“ – не Иванов). А для самого Иванова невозможно прежнее искусство – и он умолкает почти на десятилетие».

Кочерина С. Миф о Георгии Иванове
«Прошло чуть больше двадцати лет с тех пор, как Г. Иванов – стихами, напечатанными в журнале „Знамя“, – вернулся в Россию. И была любовь, и было обожание, и чтение взахлеб, и бурная радость от модной в начале 90-х „антисоветчины“, которая отчего-то никак не уживалась с тем державным, имперским тоном, каким Иванов говорил о родине. Появились книги – его и о нём, появились исследования, комментарии, диссертации, неминуемые штампы, герменевтические изыски, в общем, всё, что можно называть основой „иванововедения“». (Из журнала: Литературная учёба, 2009, № 1)

Болычев И. Портрет без сходства
«Вообще (до известного момента) Иванову везло – о нём писали выдающиеся современники. И вот что интересно, часто его творчество становилось поводом для больших обобщений – о поэзии, об эпохе, об истории и человечестве. При всей его необычности и уникальности было всегда в Иванове что-то типическое. Не усреднённое, но типически-стержневое. Он обладал даром затронуть какой-то главный нерв эпохи. Вся его поздняя лирика – попытка выяснить и выявить, а, скорее, даже наглядно явить – что такое поэзия, поэзия в химически чистом виде, как таковая. В этом смысле он был не только типичен, но и элементален, то есть представлял собою один элемент, одну стихию – лирическую. Все же остальные аспекты его творчества – критические статьи, эссеистику, мемуарные очерки (словом, всё, кроме „художественной прозы“, написанной, кстати сказать, чисто вымытой, прохладной рукой) можно рассматривать как своеобразные комментарии к собственным стихам». (Из журнала: Литературная учёба, 2009, № 1)

Федякин С. О мемуаристике Георгия Иванова
Из журнала: Литературная учёба, 2009, № 1.

Пурин А. Поэт эмиграции
«Легко заметить: мир Георгия Иванова абсолютно подобен миру другого великого эмигранта – Набокова, „унесшего Россию“ с собой, а точнее – в себе, и всегда верившего: вернусь – метафизически, книгами. Один мир, разница только в том, что Набоков находит ему внеположное оправдание и верит в существование трансцендентного, а Иванов не верит и не находит». (Из книги: Пурин А. Превращение бабочки: О русской поэзии ХХ века)

Цыбин В. «Вернуться в Россию – стихами…»
«У Георгия Иванова на одной стороне души – крик, а на другой – эхо. И он слушает и воплощает всё, что в нём болит, корчится и кричит через эхо души. Получается и не речь, и не шёпот, а – заповедь».

Чигиринская О.С. Мотив отплытия в эмигрантском творчестве Г. Иванова // Электронный журнал «Знание. Понимание. Умение». – 2008. – № 5. – Филология
«Отъезд за границу в 1922 г. оказался для Георгия Иванова, как и для многих других русских эмигрантов, началом пребывания не в „изгнаньи, а в посланьи“, реальным отплытием со слабой надеждой вернуться. Началом бытования в мировом океане, между потерянным и необретенным. Герой „Распада атома“ констатирует: достоверность жизни – иллюзия, „ясность и законченность мира – только отражение хаоса в мозгу тихого сумасшедшего“, а „книги и искусство – всё равно что описания подвигов и путешествий, предназначенные для тех, кто никогда никуда не поедет и никаких подвигов не совершит“».

Смирнов В. Войны и победы
О стихотворении Г. Иванова «На взятие Берлина русскими», впервые опубликованном в журнале «Континент», в 1982 году:
«Гениальный, „орфический“, как говорила Зинаида Гиппиус, дар Георгия Иванова позволял ему слышать, чувствовать, видеть и воплощать нечто, чему нет названия и для чего поэзия пришла в мир. Стихотворение „На взятие Берлина русскими“ не могло быть случайностью, слепым воодушевлением. Здесь начала и основания его поэзии, пребывания в мире».


Крейд В. Георгий Иванов


Крейд В. О «Книге о последнем царствовании» Георгия Владимировича Иванова
«„Книга о последнем царствовании“ логически выросла из „Третьего Рима“, явилась своего рода опосредствованным продолжением романа. Это был новый своеобразный виток развития Г.  Иванова – художника, свидетеля, мыслителя, личности».

Арьев А. Георгий Иванов и Владимир Набоков: к истории литературной войны


Поляк Г. Убийство на почтамтской улице – апокриф или документ?


София Яковлевна Парнок «Георгий Иванов. Вереск. II-я книга стихов» (1916)
«Индивидуальность Г. Иванова можно определить типом тех, кого он напоминает. Поэтическая родословная его ясна. – Автор «Вереска» родовит: во Франции берет начало старшая ветвь его рода и рисунок ее можно определить двумя именами: Теофиль Готье – Верлэн. Русская родина этой поэзии – немноголетний «Гиперборей»; самый старый русский предок Г. Иванова — Гумилев. Автор «Вереска» – такой молодой поэт, что Анна Ахматова доводится ему почтенной тетушкой, а О. Мандельштам – почтенным дядюшкой».

Жолковский А. Так и этак Георгия Иванова
О стихотворении «Луны начищенный пятак...»
Из журнала: «Звезда», 2007, №9


Галерея

Три фотографии Г. Иванова, портрет, выполненный Ю.П. Анненковым (1921 год)


Николай Гумилёв: Электронное собрание сочинений
Среди неизвестных фотографий Гумилёва – фото «Участники встречи 26 января 1913 года, на котором среди поэтов запечатлен 17–летний Г. Иванов.

Прогулка по русскому кладбищу под Парижем: фотография могилы Г. Иванова


Анненков Ю. Портрет Георгия Иванова. Бумага, Карандаш. 1921


Библиография

Википедия


XPOHOC


Георгий Иванов (из истории русской эмиграции). Список источников и литературы




Георгий Владимирович Иванов – один из крупнейших поэтов русской эмиграции, заметная фигура серебряного века, прозаик, мемуарист, критик, переводчик.

Родился 10 ноября (29 октября) 1894 года в родовом имении Студенках Ковенской губернии. Все предки Георгия Иванова, как по отцовской, так и по материнской линии были военными, поэтому неудивительно, что и его определили в кадетский корпус (сначала в Ярославский, а затем, в 1907 году, в Петербургский). Но по складу характера и жизненным интересам он явно не подходил для военной службы. В 1911 году, так и не закончив учебу и дважды оставшись на второй год, Георгий был отдан «на попечение родителей».

К этому времени Георгия Иванова уже всецело занимает поэзия. Печататься Иванов начал рано, в 1910 году были опубликованы его первые литературные опыты – стихотворение «Он – инок, он – Божий...», а также – какая самоуверенность для 17-летнего юноши! – рецензия на книгу З. Гиппиус «Собрание стихов», «Кипарисовый ларец» И. Анненского, «Стихотворения» М. Волошина. Первая книга Иванова «Отплытье на о. Цитеру» вышла осенью 1911 года и была целиком написана в 6–7 классах кадетского корпуса. На неё откликнулись не только эгофутуристы, к которым тогда примыкал юный поэт, но и В. Брюсов, Н. Гумилев, М. Лозинский. По рекомендации Гумилёва, Г. Иванов был принят в Цех поэтов – кружок, в котором художественное мастерство ценилось превыше всего. Общение с участниками Цеха (Гумилёвым, Мандельштамом, Лозинским, Зенкевичем, Ахматовой) стало для Г. Иванова наилучшей школой вкуса, артистизма, художественной образованности.

Позже вышли его книги «Горница» (1914), «Памятник славы» (1915), первое издание сборника «Вереск» (1916), посвящённый первой жене поэта – танцовщице мейерхольдовского театра Габриэль Тернизьен. Каждая из перечисленных книг рецензировалась Гумилевым, всегда жестко и всегда благожелательно.

Революция застает Георгия Иванова в Петербурге. Он продолжает работу на литературном поприще, однако, в душе не принимая новую жизнь. Его следующая книга вышла только в начале нэпа. Это были знаменитые «Сады» (1921) – лучший сборник петербургского периода Г. Иванова. Стихи, вошедшие в сборник, носят нарочито отстраненный от действительности характер. Поэт как бы специально демонстрирует свое декадентство, оторванность от реальной жизни. Блок написал о поэзии Иванова, что, слушая такие стихи, «...можно вдруг заплакать – не о стихах, не об авторе их, а о нашем бессилии, о том, что есть такие страшные стихи ни о чем, не обделенные ничем – ни талантом, ни умом, ни вкусом, и вместе с тем – как будто нет этих стихов, они обделены всем...».

После смерти Блока и Гумилева всякая литературная деятельность в Петрограде потеряла для Иванова смысл. Гибель Гумилева означала для Иванова не только закат поэтической школы, к которой примыкал он сам, но и самое бесспорное свидетельство краха всей русской культуры. Осенью 1922 года на пароходе он отплыл в Германию, где прожил год. А позже они с Ириной Одоевцевой, его второй женой, перебрались во Францию, там Г. Иванов провел всю оставшуюся жизнь.

Первые годы эмиграции были особенно тяжелыми для Иванова и как для поэта (несколько лет он не писал стихов), и как для человека. С 1927 года Иванов и Одоевцева становятся участниками общества «Зеленая лампа», сложившегося вокруг четы Мережковский-Гиппиус. Георгий Иванов является его бессменным председателем. Он начинает печататься в эмигрантских изданиях, и, наконец, (спустя 9 лет!) выходит сборник его стихов «Розы» (1931). Этот сборник вызвал бурю у читающей публики – одни превозносили автора до небес, другие также рьяно его ругали. Многие его апологеты величают Иванова первым поэтом русской эмиграции.

В годы эмиграции Иванов создает и прозаические произведения: мемуары «Петербургские зимы» (1928), незаконченный роман «Третий Рим» (1929), «поэму в прозе» «Распад атома» (1938).

«Петербургские зимы» принесли ему скандальную славу: некоторые современники упрекали автора в недостоверности, а порой и в откровенном художественном вымысле. Поэт рассказал в книге значительно больше того, что хотелось услышать современникам, и позднее многое, о чем писал Иванов, нашло свое документальное подтверждение. Тем не менее, репрезентативность его мемуаров, конечно, под большим сомнением. В них много выдумки, писатели, в частности, Марина Цветаева, писали на них гневные опровержения. Однако главное в этих воспоминаниях – атмосфера, дух эпохи, которые ярко и правдиво переданы автором, и потому его сочинение может считаться важным историческим источником. Среди героев воспоминаний Иванова – Николай Гумилев и Анна Ахматова, Александр Блок и Осип Мандельштам, Сергей Есенин и Николай Клюев, Федор Сологуб, Игорь Северянин, петербургская литературная богема...

В «Распаде атома», книге, любимой самим Ивановым, его «поэме в прозе» (Ходасевич), как и в стихотворениях позднего периода, доминирует атмосфера деградации и безнадежности.

Георгий Иванов известен также как автор нескольких десятков новелл, неоконченного романа «Третий Рим», очерков и статей о современной литературе.

В 1943–46 гг. Георгий Иванов пытается скрыться от фашистского нашествия в Биаррице. Он живет в бедности, почти в нищете.

После войны он возвращается к поэтическому творчеству. Вышел его сборник «Портрет без сходства» (Париж, 1950), а через несколько месяцев после его смерти в Нью-Йорке вышла самая большая книга Иванова: «1943–1958. Стихи». Особое место занимает цикл «Посмертный дневник» (1958). Стихи этих лет подернуты налетом тоски по родине, по молодости, по чему-то несбывшемуся.
 

Что-то сбудется, что-то не сбудется.

Перемелется все, позабудется...

Но останется эта вот, рыжая,

У заборной калитки трава.

Если плещется где-то Нева.

Если к ней долетают слова –

Это вам говорю из Парижа я

То, что сам понимаю едва. (1949)
 

Печально прошли последние годы поэта. В 1953 году он поселился в доме для престарелых в Йер-ле-Пальме, на юге Франции, где и прожил до конца своих дней. Там же, после смерти 26 августа 1958 года, был похоронен. 23 ноября 1963 года его перезахоронили на русском кладбище Сен-Женевьев-де-Буа.

Большим поэтом Георгия Иванова сделала трагическая безысходность эмиграции, нищета, болезнь. Он проходит через отчаяние, нигилизм, разъедающую иронию, мистические прозрения, интерес к истории, лирику дневникового характера. Но всегда в художественных поисках ему сопутствовало чувство меры, тонкий вкус, культура стиха, мастерство, поэтичность. По утверждению критика русского зарубежья Р. Гуля, Иванов воплотил объективный трагизм существования и был русским экзистенциалистом, намного опередившим Сартра.
 

В ветвях олеандровых трель соловья.

Калитка захлопнулась с жалобным стуком.

Луна закатилась за тучи. А я

Кончаю земное хожденье по мукам.

Хожденье по мукам, что видел во сне –

С изгнаньем, любовью к тебе и грехами.

Но я не забыл, что обещано мне

Воскреснуть. Вернуться в Россию – стихами.
 

Действительно, поэты воскресают всякий раз, когда кто-то читает и перечитывает их стихи.

Георгия Иванова читать будут долго. Кто – впервые, а кто – перечитывая...







О портале | Карта портала | Почта: [email protected]

При полном или частичном использовании материалов
активная ссылка на портал LIBRARY.RU обязательна

 
Яндекс.Метрика
© АНО «Институт информационных инициатив»
© Российская государственная библиотека для молодежи