Мать вашу в мисс!.. Неформальный язык Америки

Московцев Н., Шевченко С. Вашу мать, сэр! Иллюстрированный путеводитель по американскому сленгу. – Спб: Питер, 2006. – 480 с., ил.
 

«Сэр» и «хер» – есть ли сущностная разница в этих словах? И какая? – задумались два постсоветских химика (один из которых уже прочно осел в Чикаго) и поняли: пора, пора книжку писать!..

Потому что на своей шкуре, надо полагать, убедились: базар в иноязычной среде нужно фильтровать не по-детски даже в плане произношения. Иначе вместо пляжа попадешь на суку (beach – bitch), туман фатально спутаешь с трахом (fog – fuck), а родной диссер – с какашками (theses – feces).

И вот мы имеем книжку столь же веселую, сколь и полезную.

Пройдемся по ней?
 

Федот, да не тот…
 

Первым делом авторы опровергают тупой патриотизм певца Сергея Шнурова, утверждавшего, что мат наряду с балетом и Гагариным – наш бесспорный вклад в копилку человечества. Увы, Серега, ты прогнал фальшак: мат есть повсюду, но всегда под национальным флагом.

У америкосов мат тоже имеется, да и как же ему не быть, если здесь ежедневно тратят 10 млн. баков на порнографию? Просто система ценностей в нем иная.

В женственной по духу и склонной к созерцанию отечественной культуре тройка призеров выглядит так:

1. «Х*й» (cock)

2. «П*зда» (cunt)

3. «*бать» (fuck).

Пьедестал почета у деловитых, работящих американцев иной:

1. Fuck

2. Cunt

3. Cock

Интересно, что чемпион у англосаксов документально был установлен аж в 1475 году. Тогда это слово было почти табуировано. Теперь же едва ли не самое «поносное» ругательство в американском английском – motherfucker. Он еще очень молод, их motherfucker, ибо возник в негритянской среде где-то в бурные для борьбы за права нац. меньшинств 60-е. Мать у афроамериканцев – существо совершенно культовое, да и как же иначе, если 70% их все еще вне брака рождается?.. Так что поосторожней вы там с motherfucker’ом! Не то на алименты нарветесь…

И сразу изумительный нюанс: то, что у нас обиходное присловье, – там чернуха, за которую и на перо легко угодить. А мне вспоминается, что Горький А. М. в одном из своих романов (то ли в «Братьях Артамоновых», то ли в «Жизни Клима Самгина») выдвигал идею чуть ли не о первоначальной святости этого выражения! Дескать, оно говорит: я твой родственник, все мы одна семья, я твой возможный отец, а поэтому – отвали, не бей!

Ум с сердцем не в ладу как у американских гангстеров, так и у русских писателей…

Большинство крутых выражений американцы всех слоев общества черпают в эбониксе – своеобразном диалекте афроамериканцев, у которых и произношение своеобразно кашеобразное (гангста, масса, – все оттуда), и парни они сплошь крутые, отпетые, именно – перцы. Авторы приводят смешной случай, правда, не с негром, а с социально близким ему мексиканцем. Оказалось, что при опросе латинос не знал латинского ж слова пенис, просто потому что для этого самого в его среде употребляют более бодрые обозначения…

Как тут и белому челу крутизны-то не позаимствовать?

Правда, есть у янки особенность: они зачастую люди вполне себе религиозные, так что упоминание бога, рая, ада и всего такого прочего для них – высшая степень святотатства. Для нас же всякая там «божба» и «в бога-мать» – почти книжные выражения.

Еще у американцев очень приняты эвфемизмы, а также аббревиатуры грубых выражений – примерно, как у наших военных аббревиатуры разных их железяк смертоубийственных. И ругаются в Штатах вовсе не повсеместно, ибо, утверждают авторы-мудрецы: «при плохом бытии ругаются больше» (с. 61).

А кстати, чтобы перейти плавно к следующей главе, – знаете, кто реальный чемпион по крутизне обиходных всяческих выражений? Вот и не угадали, не мы, хоть и братья-славяне: жители бывшей Югославии…

И дай нам бог в этом деле остаться середнячками!
 

Ругайтесь политкорректно, please!
 

Кто-то может уже возмутиться: книга о сленге, а не о мате! Вот именно. Cленг в книжке представлен широчайшим образом. Просто сленг – вещь вполне себе местечковая. Почему и начал я с коренных международных понятий, которых море в тутошнем сленге, ибо 47% американцев и 26% американок полагают: не в деньгах счастье, а в сексе. У них и выражение есть такое: sexy idea – то есть, классная мысль. И вовсе не непременно мыслишка «про это»… (с. 343).

Ну, а теперь плавно перейдем из спальни в другие жилые помещения.

И уже на пороге туалета нас встретит главный домашний тиран обитателя счастливого Запада – политкорректность.

Анекдот с двумя бородами: «Самый защищенный гражданин США – одноногая чернокожая лесбиянка». То есть, представительница нац. и секс. меньшинства плюс женщина, плюс инвалид.

Да, политкорректность – главный фильтр для базара в западном обществе. Нарушителю ее, как минимум, грозит репутация жлоба (zhlub – наш посильный вклад в современный английский), со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Однако авторы просят не обольщаться насчет успехов местной терпимости, тем более, если речь идет о не самых образованных, зато самых склонных к насилию гражданах США – самых, короче, махровых носителях сленга.

И приводят в доказательство анекдот:

«Что такое «американская мечта»? – Это миллион черных, плывущих обратно в Африку, с евреем у каждого под мышкой» (с. 48).

Конечно, рассказал его авторам, вероятно, какой-нибудь реднек (red neck – красная шея, белый работяга, занятый грубым трудом в отличие от офисных белых и высококвалифицированных синих воротничков). Реднек – вообще одно из ключевых понятий этой книги. Это рукастые, не слишком образованные и развитые мужики, полагающиеся только на себя в этой жизни. Они работящи (работа у них – род религиозного культа), небогаты и очень мобильны. Весь их скарб умещается в грузовичок, в котором они вместе с семьей колесят по стране в поисках лучшей доли. Кто смотрел фильм «Мусорщик» с С. Сталлоне, публику эту представляет себе отлично. Реднек – зачастую религиозен, не любит иностранцев и отчаянный патриот. И при этом даже в пьяном виде вполне миролюбив (в отличие от «ганста» из Гарлема, которые тоже носители богатейшего сленга, но попробуй с ними закорешись…).

Реднек, конечно, zhlub, но почише и помиролюбивее нашего. Себя реднеки реднеками называют, но получив «реднека» в свой адрес со стороны, могут и залупиться.

Их на юге соседи – деклассированные афроамериканцы – так обычно их и подкалывают. Судя по описаниям в книжке, из среды этих ленивых и преступных лузеров (но не сметь назвать их еще и ниггерами!) в основном проистекает нетерпимость в американском обществе, причем и социальная, и расовая. Живут они в Америке, но считают ее злою мачехой, отчего и не рвутся перенимать обычаи белого большинства. Идея апартеида (раздельного существования черных и белых) в Штатах – «черная», как ни странно, идея! Один деятель здесь даже вместо своей фамилии X ставит – дескать, фамилию его предкам дали рабовладельцы. С 70-х гг. в этой среде стал популярен ислам как альтернатива христианству – религии белых. Почему и боксер Кассиус Клей заделался вдруг Мухаммедом Али.

Белых они презирают, будь то бедный реднек (или wood, деревенщина) или богатенький wasp (или wanille – неженка, слабачок, додик, то есть еще более презираемая вариация белого). Даже своих, перенявших привычки белых, они не выносят, называя их oreo (и теперь мы знаем, как уесть при встрече президента Обаму).

Похоже, больше всего в Штатах не уважают бедность, будь то белые бедняки и деклассанты (white trash– «белая шваль») или трудяги мексиканцы, которых называют wet back – «потная спина»

Над их нищетой трунят (если не сказать, потешаются): Mexican breakfast – это стакан воды и сигарета, mexican promotion – продвижение по службе без повышения зарплаты (ср. наше: «Дураков работа любит»).

«Потным спинам» остается отводить душу в мечтах, что когда-нибудь чванные штатники обнаружат, что и они стали банановой республикой, ведь bananas – это китайцы, которые успешно переняли приемы белых…
 

Извините мой французский…
 

Кстати, вторым неофициальным языком США давно признан испанский. А вот с остальными языками-культурами-странами – явная напряженка.

Французам не повезло особенно. Ну не могут англосаксы даже за океаном забыть-простить франкофонным норманнам победу при Гастингсе в 1066 году и то, что девиз на британском гербе навеки остался зиять от этого по-французски («Dieu et mon Droit», извините мой французский)!

Это самое выражение – pardon my French – американцы вворачивают обычно перед тем, как отпустить что-то солененькое. Но не одной исторической враждой этот словесный тик, мне кажется, объясним. Вспомним, сколько мук выпало на долю разбогатевших героев М. Твена по овладению хорошими манерами и непременным в 19 веке атрибутом этого – «French’ем» треклятым! Так что «извините мой французский» – это, скорее, по тому же принципу, что и стишок:

Мы пук, мы пук, мы пук, мы пук

Мы пук цветов сорвали.

French оброс у янки пуком всяких неприличностей, от «французской любви» и «французского поцелуя» до… нет, пожалуй, с картошкой фри они все же переборщили (тем паче, сами французы к ней никакого отношения не имеют). Однако, когда Франция отказалась присоединиться к войне в Ираке, в ресторане конгресса картофель фри («French fries») переименовали издевательски во «Freedom fries». Но ликовали, похоже, как и при Гастингсе, преждевременно…

Успокойтесь, не повезло и другим народам, причем самым благонадежно благополучным – голландцам, датчанам и прочим шведам. С ними связаны обороты типа наркоманить и блудить. Вообще европейцев среднестатистический янки zhlub, похоже, на дух не выносит за хорошие манеры и склонность к легкой (и грешной!) жизни. Правда, о европейцах этот тип судит обычно по европейской попсе, слишком легковесной, на вкус реднека. В любом случае, и европопсу и ее потребителей-сибаритов он называет еврошвалью (eurotrash).

Не пощадил англосакс и вроде бы относительно понятных и близких ирландцев, которых здесь великое множество. Эти ребята страдают за веру. Папа запрещает католикам контрацептивы, и куды ж тогда бедному хрустьянину податься? Короче, irish way – слив семенного фонда в задние закрома с заведомым отказом от грядущего урожая…
 

Имена не только собственные
 

У нас – Иван, у них Джон или Джек – да, синоним мужика, мужчины. Возможно, мы их переплясали с именами собственными, которые стали нарицательными, со всеми этими Титами, которые не хотят молотить, и Емелями, которые молоть, напротив, уж слишком горазды. Но три имени-предупреждения авторы делают весьма и весьма заботливо.

Усвойте: John – вовсе не только мужчина, но также и унитаз (в честь изобретшего его в 18 веке Джона Креппера).

А вот в 16 веке, когда никакой проточной воды «там» еще не журчало, выгребуху называли Jack. В связи с этим закрадывается подозрение, не есть ли Джек Потрошитель – шутка-миф лондонских журналюг пресных времен королевы Виктории? В конце концов, любой в переносном смысле Джек потрошит нас покорно и почти молчаливо…

Правда, Jack – это и деньги, это и умелец на все руки (Jack of all trades), и придурок (Jack off, то же значение – заниматься онанизмом). Короче, слишком уж рукаст-молоткаст этот самый многозначащий непоседа Джек! Хотя порой и незаменим, кто же спорит…

А вот Дик – кекс поскромнее выпекся. Собственно, это и уменьшительное от Ричард, и обиходное название мужской половой пиписьки (a dick). Забавно, что американец не улыбнется, если будет представлен Дику Чейни или Дику Адвокату – дик и Дик в его сознании на разных волнах колышутся…

А вот я и здесь не смог без стихов, сухопутный скиф:

Терек воет, дик и злобен…

Еще упомяну имена трех разных дяденек.

Это:

Uncle Sam – знакомый нам по советским карикатурам долговязый говнюк с козлиной бородкой и в звездно-полосатом цилиндре. Сами американцы говнюками себя не считают, а так, подтрунивают слегка. Типа: опять дядя Сэм в Ираке обкакался…

Uncle Tom – тот самый, «чейная» хижина. Вместо того, чтобы вести подобающую всякому черному гангста-жизнь, этот честно работает и газетки даже почитывает. Не псих?..

Uncle Tomahawk – такой же вот отщепенец, но из индейцев. Вместо того, чтобы отважно охотиться в резервации на Белую Горячку, он… Тьфу, аж с души воротит!..
 

Знакомые незнакомцы
 

Англицизмов в нашем языке нынче – море. Но и тут следует ухо востро держать!

Blue – это не наш «голубой» (у них такой голубой аккурат розовый – «pink»). Это грустный, на самом деле. Отсюда и блюз – песня, «когда хорошему человеку плохо». Правда, еще одно определение blue – сальный, порнографический, развратный. Это, наверно, когда хорошему человеку совсем уже фигово, неудобняк в луже из собственных слез трахаться …

Business – в том числе и сходить на горшок по-большому. Но не думайте, что «сделать свой маленький бизнес» – это сходить по-маленькому! Такую мелочевку америкос бизнесом не считает.

Jazz – да, это он, любимый! Но также и чуть смягченное значение того же мероприятия, что обозначается не рекомендуемым словом fuck. Ведь джаз – дитя свободной любви, родился в борделях Нью-Орлеана. Но я уверен: вы всегда предпочтете музыку!

Leather – кожа, любимые нашим пиплом с комиссарских времен «кожаны». Однако помните: в Штатах они –дресс-код геев с наклонностями к садомазо и фетишизму. Оставьте кожанки от греха подальше дома! Впрочем, почему бы и нет, если да?..

Narc – нет, это не синий заяц, это розовый волк! У янки нарк – сотрудник отдела по борьбе с наркотиками.

Punk – собственно, панк, панкер, а также желторотый фулюган, из мелких и… трусливых. Увы, господа, второе значение слова – трус. А мы-то думали!..

Racket – способ добывания денег, и не только шантаж-грабеж! В МММ несли денежки добровольно и с песнями, но многоопытный янки и МММ назвал бы этим страшненьким для нас теперь словом.

Rap – «разговор», «треп». И ценное пояснение авторов: в английском трудней подбирать не затертые рифмы. Почему и серьезные стихи у них «белые». А вот такие полуспонтанные речевки вроде детских считалок-дразнилок – всегда пожалуйста, и рифмованные. Почему и реп англосаксами воспринимается не вполне серьезно. Ну, типа, шпанята прикалываются.

Skinhead – эти товарищи с добровольной плешью на голове были в Америке актуальны в 70-е. Теперь их заменила «милиция» – парнюги с той же идеологией, но не непременно с катком во всю балдень. Дело в том, что эта прическа от морских пехотинцев перекочевала к геям среднего и старшего возраста. Кафе «Ностальгия», наверно… «Нашим скинхедам от всей этой компании пламенный привет», – юморят с того берега отважные авторы, с. 352.

S.O.S. – на флоте это «спасите наши души» («save our souls»), а на суше у циничной, приземленной во всех смыслах пехтуры – «shit on a shingle» («говно на подносе»). «Так американские солдаты еду свою называют, жареное мясо, между прочим», с. 357.
 

Наш вклад – не мат!
 

Мы пока мало усовершенствовали местный английский. И слова-то все больше перенимают янки у нас не заборные, а вполне обиходно газетные.

Итак, в порядке «ихнего» алфавита:

Apparatchik – зверь, нами вроде как подзабытый. Но америкосы в отношении нас часто употребляют его, со стороны-то видней…

Borsch – борщ, он и в Америке «борщ».

Nudnik – зануда.

Schmo – именно: чмо. Однако переняли не от нас, а, как и мы, из идиша. Еврейские штучки…

Zhlub – уже знакомы.

И еще есть слово kookish. Но это не та нога, какая надо нога… Их кукиш – это прилагательное, означающее: «с приветом».
 

Осторожно: нюансы!
 

Но если вам уже не терпится ввернуть оборотец поколоритней, соблюдайте технику безопасности! Забыли артикль или не тот всунули – и вляпались.

Примеры:

To make a scene – закатить истерику, но:

To make the scene – добиться признания.

Еще:

To take a shit – наложить кучу (просто так). Но:

To take shit (без артикля) – смиренно сносить оскорбления

Примеров этаких «тонкостев» у авторов – тьма тьмущая…
 

Янки, как танки?..
 

Конечно, Америка – плавильный котел, и язык ее обитателей – лучшее тому доказательство. От носителей эбоникса американский английский перенимает крутые оборотцы, а, например, итальянские суффиксы всегда сообщают словам здесь оттенок нежности, ласкательности. (Знатоки итальянского помнят, каким богатейшим кустом уменьшительно-ласкательных суффиксов и значений цветет в этом языке даже простецкое слово stronzo – «говно»). Плюс все ширящийся в современном англоамериканском пласт испанских слов и выражений…

И все же каков он, истинный янки, сквозь призму его разговорного языка?

Ну, первым делом про собственно «янки». Увы, это от глагола to yank (дергать). Ясно, что сами янки себя так не любят обозначать, они ж ведь сплошь миссионеры свободы и демократии, а to yank someone around – обижать кого-то. Зато to yank the yak – гонять шкурку. И значит, мы отомстили…

Конечно, ключевым словом на Диком Западе было (и осталось) equalizer. Это пистолет, а дословно – уравнитель. Но не пугайтесь раньше пули в виске! В конце концов, американская конституция гарантирует своим гражданам право на стремление к счастью, а вовсе не самопожертвование во имя бог знает каких идолов-идеалов.

Поэтому едва ли не самое популярное из приличных слов здесь – fun. To have fune – это не только приколоться или получить удовольствие. Это и радость от самореализации, и счастье, и удовлетворенность жизнью.

Не могу не привести очень точный коммент авторов к этому обороту: «В православной культуре наша жизнь – только тест, и знаменитая фраза Осипа Мандельштама, обращенная к жене: «Надя, кто тебе сказал, что мы должны быть счастливы?» абсолютно неслучайна… в общем контексте русской культуры. Западная культура совершенно иная… Для нас грех – излишнее веселье (все ждешь какой-нибудь гадости), для них грех – уныние» (с. 213).

Конечно, все не так уж и «там» безоблачно. Что жизнь – беспрестанная и жесткая конкуренция, американец знает почти с колыбели. Иначе как объяснить выражение two-time looser? То есть, «законченный неудачник» – и со второй попытки не смог. Н-да, Иванушка-дурачок и сидень карачаровский Илья Муромец – герои не из американской оперы…

Зато мы вот говорим: «Поймать бога за бороду», а они всего-то лишь мир за яйца держат – to have the world by the balls.

Да и не держат уже. Что, наверно, и хорошо…

25.11.2010